Фик взят из дневника Kaoru. ( [cage] ) .

[LeoYohji-dampire]

Чесно говоря , не помню как я вышел на этот дневник . Кажется , читал дневник одного из своих ПЧ и пошёл по комментарию . Не помню , но это уже и не важно .

Когда читал фик , то мне подкатил ком под горло . . . Сильная вещь .

Вот и ссылка на саму тему ( прошу не обижаться , даю даже ссылку , чтоб не обвиняли ) - http://niikura.diary.ru/?comments&postid=14857772 .



Фик :

Отражение пламени

- А… - Крик я заглушил достаточно грубо – просто ударил извивающегося подо мной бишонена по лицу, и он замолк, только тихо, по-детски всхлипывал, принимая меня в себя. Да. Я груб. Но это не изнасилование. Я потом дам ему денег. И вообще, чего он ожидал, стоя в три часа ночи на дороге, вызывающе поглядывая на проезжающие мимо автомобили из-под лохматых золотистых прядей? Но автомобили проезжали мимо – мало кому охота связываться с малолеткой. А я вот остановился. И он с готовностью прыгнул в мягкий салон, успев продемонстрировать восхитительную пластику и грацию.

И мы ехали в машине, и бишонену было совершенно не интересно – куда его везет этот рыжий тип с застывшей издевательской усмешкой. И да – меня это разозлило. Я внезапно так сильно захотел увидеть на его лице хоть какие-нибудь эмоции. Хоть какие-нибудь. Ужас, страсть, гнев, нежность. Хоть что-нибудь.

Увидел. Когда вдруг остановил автомобиль, вытолкнул высказавшего первые признаки обеспокоенности бишонена в мокрую тьму парка, повалил его на отвратительно скользкую траву, содрал с него коротенькие кожаные шортики и, не заботясь ни о какой подготовке, взял его. Какая нежность? Какая ласка? Просто одна шлюха трахает другую. А ему было больно. И страшно. И дико обидно. Потому, что, ворвавшись в него, я многое прочел в расширившихся от боли глазах, кажущихся еще больше от непролитых слез, со зрачком, сжавшимся в черную бессмысленную точку. Я прочел, что он любит поцелуи, но они так редко перепадают ему. Что он хочет влюбиться, но в кого – ведь вокруг сплошь серые лица, которые трахают его, дают денег и тут же забывают о нем. А он хотел, чтобы его помнили, чтобы им любовались… А еще я видел в этих зрачках себя. Рыжую шевелюру, в которой словно навечно запуталось солнце. Глаза, цвета которых даже я сам не знаю. Улыбка… нет, оскал. Как у вампира в низкопробном ужастике…

Страх, боль – вот что я читал на его лице со щекой, алеющий от моего удара…

Я выгнулся, последним рывком загоняя себя в его податливое шелковистое тело, зажимая ему рот ладонью, чтобы не закричал, потом упал на его грудь, напоследок укусив за нежную нижнюю губку.

…Потом мы сидели, прислонившись спиной к дереву. Я, чтобы бишонену не было холодно, подложил под его попку свою куртку. Я закурил. Предложил ему, а он не отказался. Сделал пару затяжек и выкинул сигарету в ночь. Я проводил алый огонек ревнивым взглядом – между прочим, эта марка стоит бешеных денег.

А бишонен вдруг склонил голову к моему плечу. И мы стали молчать дальше.

- Эй, - нарушил он молчание. – А что такое нежность? И как такое – нежность?

Я стряхнул с новой сигареты пепел.

- Если бы я знал, koi. – Не обращайте внимания на это словечко. Меня оно никогда ни к чему не обязывало – мне просто нравилось его звучание.

Он понимающе кивнул и снова затих. Долбаная тишина. Я не выдержал первым.

- Koi, забудь про гребаную нежность. Шлюх не учат нежности, не учат любить, как ты до сих пор не понял? Шлюхи должны только раздвигать ноги и терпеть все, что делает клиент.

- Ты именно это пытался сейчас доказать? – В голосе ни насмешки, ни улыбки, одна серьезная заинтересованность. Я махнул на все рукой и поцеловал припухшие губы. Ты же любишь целоваться, бишонен? Он с радостью ответил.

Нежность… Любовь… Слова, одинаково незнакомые ни мне, ни ему. И именно поэтому так хорошо сидеть, чувствовать его золотистую взлохмаченную голову на своем плече. И что-то вроде сожаления чувствуется от мысли, что сейчас надо будет дать ему денег и снова отправить на дорогу. Не хочу.

Я крепче прижимаю его к себе. Теплый он. Я-то думал, среди нас уже нет тех, кто излучает тепло. А он… По привычке, что ли?

Я хочу сказать ему, что люблю его. Но мне трудно представить одну шлюху, которая признается другой в любви. И я молчу.

Через час мой бишонен встал, надел свои безумно сексуальные шортики и эротично-хрипловатым голосом попросил отвезти его «на точку».

Я отвез. А что?



Я не верю в бога, но видит бог, я не хотел ехать по этой дороге снова. Однако шлюха должна только раздвигать ноги и терпеть все, что делает клиент. А моему клиенту было мало одного меня. Поэтому он сел в свою шикарную тачку, посадил меня рядом (клиент всегда сажает свою шлюху рядом, я теперь это точно знаю), и мы поехали по той самой дороге.

Я смотрел в глаза своему отражению в лобовом стекле. Отражение было мутным, но даже оно не могло пригасить свободного пламени моих рыжих волос и хоть как-то сгладить улыбку-оскал, навечно поселившуюся на моем лице. Оно смогло только спрятать цвет моих глаз, и оно мне дико не нравилось. Я хотел видеть себя по-другому. Лучше всего – в черных бессмысленных точках, в которые превращаются зрачки, когда тело моего золотоволосого бишонена раскрывается навстречу…

Я считал километры. Когда до заветной «точки» оставалось уже чуть-чуть, я попытался отвлечь клиента, запустив руку ему в штаны и придвигаясь так близко, что мои волосы закрыли ему обзор.

- Совсем с ума сошел! – зашипел клиент. – Хочешь, чтобы мы разбились?!

Я покорно отодвинулся, пряча довольную улыбку. Мой бишонен не достанется ему…

И тут этот ублюдок резко ударил по тормозам. Колеса противно взвизгнули, автомобиль чуть не занесло, меня швырнуло вперед, и я на мгновение почувствовал режущий поцелуй своего отражения. Больно…

- Какого хера?! – Я вытирал кровь, струящуюся по подбородку и осторожно, языком, проверял, не выбиты ли зубы.

- Его хотел спрятать? – Голос клиента звучал насмешливо, когда он указывал на моего бишонена. Я сделал вид, что ничего не понимаю, но он мне явно не поверил.

Клиент свистнул, и мой бишонен приблизился, двигаясь при этом так, что я заерзал на сиденье. Он ничуть не изменился за этот месяц, оставаясь все таким же желанным и невероятно красивым. Месяц. Месяц я пытался выжечь его из себя, чтобы сейчас, увидев его меланхолично договаривающимся с клиентом о цене, понять, что ни хрена мне это не удалось. Во мне он. Угораздило же…

А он сильнее меня. Я вот трясусь весь, а он скользнул по мне одним невыразительным взглядом. И все.

- Рыжий, за руль! - скомандовал клиент. Я посмотрел на него. Он стоял, обнимая за талию моего бишонена. Тот профессионально льнул к нему.

Я подчинился, они же устроились сзади. Урчание заработавшего мотора и жалобный всхлип моего бишонена сплелись в один странный будоражащий звук. Бедный мой золотоволосый мальчик, не везет тебе с клиентами, и почему все в тебе так и взывает к изнасилованию? И, разумеется, он тебя не поцеловал.

Тихие всхлипы моего бишонена ничуть не отвлекали меня, и уж конечно не возбуждали. Плач ребенка не может возбуждать.

Мы ехали. За окном мелькали редкие мокрые огоньки. И вдруг в мои плечи вцепились тонкие побелевшие от напряжения пальчики. В этом прикосновении была мольба. «Мне больно! – вопило оно. – Спаси меня!»

Удар по тормозам. Я выскочил из автомобиля и рванул заднюю дверцу так, что чуть не оторвал ее.

- Что… за… - Задыхающийся голос клиента вызвал во мне странное дрожащее чувство между ребер. Что-то среднее между ненавистью и лютой ненавистью.

Я вытащил моего бишонена из машины и крепко прижал к себе. Он вдруг тихо вздохнул, обхватил легкими руками за шею, уткнулся лицом в плечо и обхватил ногами за талию. Ребенок… Малыш мой… Я аккуратно принялся натягивать на него его кожаные шортики, пальцами чувствуя липкую влагу крови. Странное щекочущее чувство между ребер росло, грозя поглотить меня целиком.

Клиент выскочил следом. Вид его – взъерошенного, с незастегнутыми штанами – был комичен. В другое время я бы обязательно посмеялся. Но не сейчас. Сейчас я был стишком зол, а руки бишонена на моей шее – слишком доверяющи.

- Какого хера?! - злобно повторил клиент мой недавний вопрос. Этому я бы тоже улыбнулся. Но не сейчас. Сейчас я был слишком зол, а запах крови моего бишонена – слишком силен.

- Да так, - ответил я. - Ничего особенного, просто тебе придется поискать кого-нибудь другого мне в пару. Я свои деньги отработаю, не сомневайся, у тебя ноги еще неделю дрожать будут после меня. А вот бишонена не трогай. Мой он. Мой.

Никогда не видел, чтобы люди так смеялись. Клиент, сев прямо на асфальт и опираясь на колесо автомобиля, ржал, задыхаясь и вытирая набежавшие слезы.

- Бля, влюбленная шлюха!.. - стонал он. - Кому рассказать – не поверят!!!

Он снова откинул голову, хохоча во все горло. Я не смотрел на него. Я смотрел на моего бишонена. В его огромные голубые глаза с матовым зрачком. Нежные глаза, такие нежные, бишонен, и ты меня спрашивал про нежность? Мне еще учиться и учиться у тебя! На длинные светлые ресницы. На носик с уютными веснушками. На красиво очерченные губы. Мне так хотелось сказать ему, что я люблю его. Он бы ответил мне, знаю, ответил, потому что он тоже любил меня, любил целоваться и был гораздо сильнее меня…

Зрачки его испуганно расширились, а потом сжались в черные бессмысленные точки.

Глаза огромные, нежные, прозрачные и абсолютно пустые в своей прозрачности…

Я поднял голову. Оказывается, вокруг было тихо. Клиент стоял совсем рядом, глядя на меня с каким-то странным выражением в глазах. Он словно ждал чего-то. Словно ткнул в медузу соломинкой и теперь смотрит, как она себя поведет.

Моя рука медленно скользнула вверх по спине бишонена. Спина была липкая и влажная. Запах крови усилился. Мои пальцы нежно коснулись намокших золотых прядей.

Знаешь, koi, сейчас ты тоже легко сойдешь за рыжего, забавно, правда, целых двое рыжих, чьи головы словно охвачены пламенем, и сами они – как два огненных языка, жили себе и жили, пока не прогорели, koi, давай это напишут на наших могилах, нет, на нашей могиле, я не отпущу тебя, мы даже в гробу будем вместе, в обнимку, кстати, я давно хотел сказать, я люблю тебя, и пофиг, что я шлюха и ты шлюха, такие, как мы, тоже имеют право любить, так что не сердись, что это я, это ведь ничего, правда, koi…

В затылке бишонена торчала рукоять ножа. Я медленно обхватил ее и также медленно потянул. Она шла трудно, с тихим жутким скрипом. Кровь плеснула мне на руку. Медно-соленый запах стал настолько сильным, что у меня зазвенело в голове. Клиент стоял рядом. Глаза его горели любопытством и сознанием собственной правоты.

- Никакая рыжая блядь не будет указывать мне, кого трахать, а кого нет…

Я смотрел в глаза. Огромные. Нежные. Прозрачные. Пустые. Голос клиента доносился до меня сквозь ярко-красную вату. Он долго что-то говорил мне. Я слушал, глядя в глаза со зрачками, в которых отражались мои рыжие волосы, бесцветные… нет, неправильно – всецветные глаза и рот с опущенными уголками, как у грустных клоунов.

А потом мне надоело его слушать, и я его убил. Или не убил, а просто шандарахнул по голове, запихнул в авто, которое облил бензином, завел и кинул вслед спичку. Огненная колесница быстро покатилась по дороге. Я не смотрел на нее. Мне было неинтересно – в рай или в ад несет она душу моего клиента. Я не верю в бога. Я смотрел в глаза – огромные, нежные и прозрачные.

Koi, проснись. Проснись, черт побери, здесь нельзя спать, холодно. Ну пожалуйста, проснись, он тебе больше ничего не сделает, честное слово. Я избавился от него, не помню как, но избавился. Поэтому проснись, ведь я же еще не говорил тебе, что люблю тебя. Koi…

Я вдруг вспомнил, что он хотел узнать, что такое нежность, как такое - нежность. Я теперь знаю, что это такое, я это вот прямо сейчас понял, сидя рядом с ним. В глазах прочел. Огромных. Прозрачных в своей пустоте. Нежных. Нежность - это очень просто, бишонен.

- Прости, тебе, наверное, сейчас будет немного неприятно заниматься сексом, но я не знаю иного способа показать тебе нежность, шлюха, что с меня взять. Только об одном и думаю. Я буду нежен, я буду очень нежен…

Я двигался внутри него так нежно, медленно и бережно, что самому хотелось плакать. Я дарил ему бессчетные поцелуи, помня, что он любит целоваться. Я ласкал его тело так, как не ласкал никого из своих клиентов, потому что они – работа, а мой бишонен – это мой бишонен. Я смотрел на свое отражение в его зрачках. Кажется, смеялся. Кажется, плакал. Потом, когда все закончилось, мы лежали в обнимку. Я старался согреть его, потому что он все больше замерзал. Он почему-то молчал. Но мне нравилось его молчание, создавалось ощущение, что мы обмениваемся мыслями. Я люблю тебя, люблю, люблю, ты слышишь, как я повторяю это снова и снова? Слышишь, я знаю…

Знаешь, мне хочется убить тебя. Мысль пришла откуда-то издалека, мне она явно принадлежать не могла. Koi? Ты этого хочешь? Я люблю тебя, ты уже знаешь, если ты хочешь моей смерти… Что ж, ради бога, хоть я в него и не верю. Я видел, тут где-то был нож. Кстати, ты не знаешь, откуда он здесь взялся?



запись создана: 23-06-2006 13:23